Итак, показавшееся на первый взгляд простым для понимания, слово ниродха таит в себе еще немало сюрпризов. Разберем еще один вопрос, который, несмотря на кажущуюся неактуальность, стоил в свое время такому великому учению как буддизм раскола, а потом еще многих межшкольных дискуссий.
Вопрос этот в приложении к Йога сутре можно сформулировать следующим образом:
Если Йога есть освобождение (в данном случае годится и любой другой перевод слова ниродха) читты от вритти, то является ли достигнутое при этом состояние устойчивым и постоянным, в котором субьект будет пребывать постоянно или это лишь проблеск, мгновенное и быстро проходящее озарение, в котором «драштар находится в сварупе (своей истинной природе)» (строфа 3), а затем вритти снова затуманят читту?
Разумеется, при кондово-дилетантском подходе к йоге все кажется понятным: состояние читта-вритти-ниродхи является конечной целью, после достижения которой йог достигает «освобождения», а вероятно, еще и «просветления»). Однако, если подумать тщательнее, то такая позиция оказывается внутренне противоречивой. Действительно, что происходит в дальнейшем с человеком, достигшим этого состояния? Если он не выходит из него никогда, то следует принять раннебуддийскую модель относительно того, что после достижения арахатства практикующему остается только дождаться смерти, чтобы уйти в нирвану, прекратив круг перерождений. Однако, и здесь есть проблемы. Во-первых, в йоге Патанджали нет концепции нирваны, а во-вторых – непонятно, чем именно в отсутствии кармы обуславливается конкретный момент смерти. А также чем именно (и главное – зачем) арахат занимается все оставшееся до нирваны время.
Однако и противоположная модель – о том, что «затуманивание» возможно, не лишена противоречий. Так, если возвращение вритти возможно – то под действием каких факторов это происходит? Ведь внутренних факторов, таких как вритти, уже нет по-определению, а внешних, таких как карма, согласно Патанджали, в таком состоянии тоже нет.
Существует, конечно, способ выхода из подобного затруднения, основанный на интеллектуальной трусости, и часто применяемый современными практикующими: «это вопрос сложный, нам до такого состояния далеко, а потому давайте пока делать, что можно на нашем уровне». Однако такой подход, связанный с отсутствием видения перспективы своего развития, как, впрочем, и собственного мистического опыта, на мой взгляд, может привести только в смысловой тупик, а практика, рожденная таким взглядом – деградировать до уровня фитнеса. Поэтому мы не воспользуемся этим методом.
Я не случайно вспомнил буддийскую концепцию арахатства, поскольку именно вокруг нее разгорелся спор, соотносимый с нашей проблематикой. Так, уже в первую сотню лет существования буддизма этот вопрос стал одним из ключевых при разделении стхавиравадиков и махасангхиков (впоследствии трансформировавшихся в известные нам тхераваду и махаяну).
Вопрос озвучивался следующим образом: возможна ли деградация арахата, т.е. утрата им достигнутого состояния до момента ухода в нирвану (который мыслился после смерти). Ответ указанных направлений был противоположным. Стхавиравадики считали состояние арахатства окончательным, махасангхики напротив, допускали возможность падения. Подробно ознакомиться с непростыми дискуссиями на эту тему можно прочитав книгу Шохина «Школы индийской философии», но даже сам факт существования до сих пор этих противоположных учений указывает на то, что окончательный и убедительный ответ не был дан. А значит, учитывая философскую мощь буддийской общины, и сам вопрос не так прост, как могла показаться.
Позднее к тому же, по-сути, вопросу подобралась другая группа практиков – последователи дзен. Снимая указанное выше противоречие, рождающееся от концепции постоянства этого состояния, они постулировали мгновенность переживания состояния сатори[1]. Такой психологизм, в противовес наивному религиозному онтологизму (заимствованному, кстати, из наиболее простых прочтений буддизма западным человеком) близок при комментировании базовой строчки Йога сутры и мне.
[1] См. Судзуки Д.Т. Основы дзен-буддизма.