Внезапным поводом к написанию этой заметки послужил мой короткий пост в фейсбуке. Пару дней назад я заметил в Харькове рекламу «Хатха-йога по Патанджали» и не мог не обратить внимание йога сообщества на некорректность такого высказывания. Хатха-йога начала упоминаться в период натхов, то есть, лет через 600-800 после написания Йога-сутры. В самой же Сутре никаких конкретных описаний асан или пранаям нет. В небольшом обсуждении сказанного в посте весьма уважаемый мной Борис Загуменнов, к слову один из первых переводчиков Йога-сутры с санскрита на русский, высказал мысль о том, что хотя, конечно, термина «хатха-йога» у Патанджали нет, но есть «ступени относящиеся к телу». Такая точка зрения очень распространена, более того я и сам придерживаюсь взгляда о необходимости тщательной практики работы с телом перед всеми более сложными практиками йоги. Но! Моя (или даже всеобщая и привычная) точка зрения это одно, а точка зрения Патанджали и комментаторов – совсем другое. Да, конечно, Патанджали рассматривает асану и пранаяму как составляющие йоги, но были ли эти термины тождественны современным?
Для современного человека заниматься телом — это тренировать его – меняя и совершенствуя телесные, в первую очередь эстетические кондиции. Такой подход достался нам от древних греков, за что им большое спасибо. Именно в этом ключе практикуется в большинстве клубов и йога. Такая «йога» может быть полезна (для тела) или вредна в зависимости от тренерской квалификации инструктора, но надо честно понимать, что это именно европейская гимнастика, и пение ОМ или «визуализация» всякой чепухи ничего не меняет. Впрочем, политкорректные европейские востоковеды придумали специальное «не-обидное» название для такой практики «постуральная йога».
Иной подход к практике сформировался (и был назван «хатха-йогой») примерно к концу первого тысячетлетия в Индии. Данная система была чужда греческой эстетики тела, как и тренировочного подхода, зато впитала в себя идеи Индийской фармации (расаяны) и Тантры. Она сформулировала две фундаментальные идеи относительно тела.
Первая — это идея психосоматики, а именно возможности влияния посредством тела на состояние психики. Наиболее глубоко эта тема проработана у натхов. Они заметили не только связь эмоциональных состояний с различными частями тела, но и еще более глубокую связь между сознанием и дыханием, которая и стала теоретической
основой практики пранаям. Приведу пару примеров:
dugdhaṁbuvat sammilitau sadaiva tulyakriyau mānasamārutau ca
|
yāvan manas tatra marutpravṛttir yāvan maruc cāpi manaḥpravṛttiḥ || (27)
Подобно тому, как вода и молоко, смешанные друг с другом, становятся
единым, так и ум (манас) с дыханием. Где ум, туда появляется дыхание, где дыхание, туда появляется ум.
Аманаска
Смысл данной строки понятен тем, кто работал с телом и эмоциями. Человек дышит той зоной, в которой локализованы его актуальные эмоции, и наоборот активизация переживаний на какой-либо чакры приводит к включению дыхания этой областью. Отсюда возникает мысль о возможности контроля «тонкого» (читты, психики, манаса) через «грубое» — дыхание, то есть идея пранаямы.
Эта строка развивает мысль Патанджали, который писал по этому поводу, что пранаяма дает устойчивость читты и способность манаса к концентрации. Однако, пафос (и вероятно разработанность темы) средневековых текстов намного сильнее. Так Йога биджа утверждает:
cittam prāṇna sannaddhaṃ sarvajīveṣu saṃsthitam।
rajjau yadvatparībaddhā rajvī tadvadime mate॥(79)
Подобно тому, как одна веревка связана с другой, так ум и прана пребывают связанными во всех живых существах.
nānā vidhairvicāraistu na sādhyaṃ jāṇate manaḥ
tasmāttasya jayopāyaḥ prāṇa eva hi nānyathā॥(80)
Различными практиками вичары не достичь контроля над умом. Поэтому единственное (!) средство для контроля над ним — прана.
Развивая эту идею Горакшашатака высказывает еще более смелую, практически экстремальную мысль о том, что пранаяма является инструментом и духовного освобождения и преодоления кармы:
prāṇāyāmo bhavatyevaṁ pātakendhanapāvakaḥ |
bhavodadhimahāsetuḥ procyate yogibhiḥ sadā || 10 ||
Пранаяма есть огонь-из-дров-проступков (патака). Йогины всегда именуют его великой переправой, через океан бытия.
При всей неожиданности этой мысли внутренняя логика в ней есть. Действительно, если карма имеет психологическую природу — является проявлением санскар и васан (о чем писал еще Патанджали), то работая с психикой мы можем ее менять. Более ранние источники йоги, тот же Патанджали (да и Бхагавадгита) в качестве инструмента такого изменения предлагали знание (джняну). Это кардинальное отличие.
В наше время практиков, которые всерьез рассматривают тело как ключ к работе с психикой и обладают в этом достаточной компетенцией довольно мало, хотя именно это и составляет суть хатха йоги.
Другая идея средневековой хатха йоги — возможность качественной трансформации физического тела. Причем речь идет не об эстетических кондициях, а скорее о возможности контроля физиологических функций, которые, в перспективе должны привести к долголетию. Так средневековый трактат Йога-биджа пишет:
śarīreṇa jitā sarve śarīraṃ yogibhirjitam।
tatkathaṃ kurute teṣāṃ sukhaduḥkhādika phalam॥(49)
Все обусловлены (побеждены) телом, тело же побеждено йогинами. Как на них могут влиять плоды удовольствия или страдания?
Другая цитата из этого же источника, иллюстрирующая принцип трансформации тела:
apakvāḥ paripakvāśca dvivadhā dehinaḥ smṛtāḥ
apakvā yogahīnāstu pakvā yogena dehinaḥ
- Обладающие телом бывают двух видов: “незрелые” (апаква) и “зрелые” (парипаква).
Незрелые — те, кто лишены йоги, зрелыми же становятся через йогу.
Однако, был ли для Патанджали актуален греческий тренировочный или натховский алхимический подход?
Разберем на примере асан.
Сам термин асанам āsanam от корня «ās» — «сидеть» путем прибавления суффикса –ana, создающего имя действия. То есть асана — это «сидение». В этом смысле словосочетание «стоячая асана» – оксюморон, возникший после многочисленных модификаций исходного значения термина. В Йога-сутре есть четкое определение асаны:
Sthira-sukham āsanam ॥ 46॥
Асана это то, что обладает [свойствами] устойчивости и приятности.
Как мы видим уже в этом определении отсутствуют моменты «тренировочности» или «контроля» тела. Пребывая в удобном и приятном положении вряд ли что-то прокачаешь (растянешь и т.д.).
Сам автор ЙС не приводит более подробного объяснения, а тем более списка асан. Зато такой список приводит Вьяса, а способ их выполнения сверх-кратко описывает уже комментатор Вьясы — Вачаспати Мишра. Именно этими списками мы и займемся.
Вьяса краток и в комментарии к строке 2.46 просто перечисляет асаны.
॥2.46॥ tadyathā padmāsanaṃ vīrāsanaṃ bhadrāsanaṃ svastikaṃ daṇḍāsanaṃ sopāśrayaṃ paryaṅkaṃ krauñcaniṣadanaṃ hastiniṣadanam uṣṭraniṣadanaṃ samasaṃsthānaṃ sthirasukhaṃ yathāsukhaṃ cetyevamādīni।
Некоторые из них нам знакомы падмасана, вирасана (хотя здесь есть нюанс, к которому я еще вернусь), свастикасана, бхадрасана, дандасана. Остальные не попали в современные учебники йоги: поза сидящей цапли (krauñcaniṣadanaṃ), сидящего слона (hastiniṣadanam), и такого же верблюда (uṣṭraniṣadanaṃ). Не совсем также понятно, что именно представляет собой поза «с опорой» (sopāśrayaṃ) и paryaṅkaṃ — асана, название которой можно перевести и как «лежачая» и как «на корточках». Для разъяснения обратимся к субкомментарию.
Про позу лотоса, даже не желая ее объяснять, Мишра пишет:
padmāsanaṃ prasiddham।
падмасана хорошо известна
видимо это была распространенная поза и 1000 лет назад.
Относительно «позы с опорой» Вачаспати Мишра разъясняет:
yogapaṭṭakayogāt sopāśrayam।
т.е. [эта поза называется так] от того, что тело (kaya) связано (yoga) йогапаттой – специальной веревкой.
Видимо это выглядело примерно так:
Про позы сидячих цапли, слона и верблюда Вачаспати пишет с юмором:
krauñcaniṣadanādīni krauñcādīnāṃ niṣaṇṇānāṃ saṃsthānadarśanāt pratyetavyāni।
Смысл: узнать [каковы] позы сидячей цапли и т.д. можно из наблюдения за сидением оных животных.
Понаблюдаем же, как можем . Через окошко браузера:
Итак, что же бросается в глаза во всех этих позах. ОНИ ЛЕГКИЕ. Слон не выглядит тренирующимся, а верблюд побеждающим тело. Все это легкие для выполнения удобные сидячие или лежачие позы, не требующие тренировки и не тренирующие именно тело. Конечно, для «затянутого» холодным климатом и соответствующим питанием соотечественника «сесть в лотос» или бхадрасану может показаться героическим подвигом или даже целью занятия йогой, но для человека индийского антропотипа это реально удобные и устойчивые позы. Лавочник, продающий бетель в маленькой избушке целый день не напрягаясь сидит в свастикасане или бхадрасане.
Внимательный читатель спросит: в как же вирасана. Ведь мы знаем ее такой:
Или такой,
или такой
Правда, здесь кроется подвох. Поза, которую называют «вирасаной» многократно менялась с течением времени, причем принципиально. Об этом упоминал в своих докладах Маллинсон. Даже сейчас разные Школы по разному выполняют позу с названием «вирасана». Иногда отождествляя ее с вирабхадрасаной, хануманасаной и другими, а иногда и нет. Например, вирасана в Школе Айенгара совсем иная:
Но какова вирасана Вьясы? У нас есть описание Вачаспати Мишры:
sthitasyaikataraḥ pādo bhūmyasta ekataraś cākuñcitajānor upari nyasta ity etad vīrāsanam।
у sthita [человека] одна нога расположена на земле, другая с согнутым коленом – над ней – это вирасана.
Описание лапидарно, поэтому сложно сказать, как это выглядело. Тем более слово sthita может означать и сидящего на скамье и стоящего человека. Но точно не как стоячая поза показанная выше. На мой взгляд имеется в виду, посадка по типу сидения на троне в классической Индии. На картинке в такой позе сидит Шива:
Итак к чему же я веду?
Все описанные в ранних комментариях позы не являются тренировочными. Не дают они также эффекта «подчинения» тела. Это просто позы удобные для медитации или пранаямы. Освоением «асаны» во времена Патанджали было не суровая дрессура тела, а способность долго пребывать в медитативных позах без, как сказали мы бы сейчас, невротических движений. А сама йога Патанджали — это система психотехник. Развитие же иных линий, в частности, работы с телом – развивающего и терапевтического подходов – продукт следующих ступеней развития Йоги как учения.