Йога и женщины

в Британии, 1960-1980 гг.

В начале 60-х в Великобритании йога стала одним из основных направлений групповых занятий, которые проходили в государственных вечерних учебных заведениях для взрослых. Эти занятия стали популярны во время значительных социальных и культурных изменений после Второй мировой войны. Британское общество отказалось от устаревшего взгляда на социум[1], условно сместив акцент на поиск «духовности внутри себя»[2], и йога стала частью этого искания смысла жизни и «благополучия» растущим средним классом.[3] Хотя занятия йогой были открыты для всех, женщины составляли 70-90% занимающихся большинства учебных классов, а также бОльшую часть инструкторов йоги.[4] Удивительно, но тысячи женщин, принимавших участие в этих смутно мистических и номинально индийских занятиях[5], не усматривали в этом никакого очевидного противоречия. В данной статье мы исследуем путь к йоге женщин среднего класса, переживших массовые социальные изменения в Великобритании в период 1960-1980 годов. Способность йоги поддерживать традиционный образ женщины и, одновременно, ее новую идентичность, примером которой служит вторая волна феминизма, может объяснить формат и популярность йоги в послевоенной Британии.

Концепция йоги в Великобритании имеет большое историческое наследие, с большим количеством различных ассоциаций и точек входа. Некоторые из самых ранних упоминаний о йоге мы можем отыскать во многих текстах: от путевых заметок экзотических факиров[6] до перевода Бхагавадгиты (Bhagavad Gita), сделанных для повышения прибыльности торговли.[7] Во второй половине XIX века британцы обрели личностный и духовный интерес к йоге благодаря романтическим поэтам[8] и ученым-востоковедам[9], таким как Эдвин Арнольд и Макс Мюллер (Edwin Arnold and Max Müller) из Оксфорда.[10] Интерес к йоге и ее популярность резко возросли с созданием в 1875 году Теософского общества[11], и после визитов Вивекананды в 1896 и 1899 годах.[12] Способов, которыми книги по йоге проторили дорожку в личные библиотеки «эксцентриков» среднего класса, было множество. В первой половине XX столетия йогу в Британии преподавали редко[13], и скорее отождествляли с медитацией и упражнениями на концентрацию из книг и заочных курсов в журналах о физической культуре.[14]

В начале 1960-х годов йога появилась в программе курсов вечерних занятий для взрослых, субсидируемых местными властями. Это увеличило число тех, кто считал себя практикующим йогу, однако все же численно значимый скачок произошел после того, как в 1971 году занятия йогой попали на телевидение: после появления йоги на ITV, число практикующих возросло в десятки раз – с 5 до 50 тысяч. В 70-х йога становилась все более и более популярной, количество практикующих удвоилось между 1973 и 1980 годами.

(Год) количество практикующих

1950 (1950) +1,000[15]

1967 (1967) 5,000[16]

1973 (1973) 50,000[17]

1975 (1975) 25,000-80,000[18]

1979 (1979) 100,000[19]

По меньшей мере четыре миллиона британцев посмотрели шоу Ричарда Хиттлемана (Richard Hittleman) (1927-1991 гг.) в цикле телепередач «Йога для здоровья» (Yoga for Health), бывшем в эфире между 1971 и 1975 годами.[20] Хиттлеман представил свою первую успешную получасовую программу на ITV в Калифорнии в начале 1960-х, и к 1970 году проект транслировали более 40 телевизионных сетей в Соединенных Штатах. Передачи Хиттлемана сопровождались выпусками глянцевого журнала, рядом практических книг и пластинок.[21] В 1975 году ВВС выпустило в эфир собственное йога-шоу «Каждый знает» (Everybody Knows). Его ведущий, Артур Баласкас находился под влиянием техники асан Б.К.С. Айенгара (B.K.S. Iyengar) и радикальной анти-авторитарной психологии Р.Д. Лэйнга (R.D. Laing).[22] Начиная с 1967 года, понятие «мистического Востока», при помощи таких поп-звезд, как Джордж Харрисон и Пит Таунсенд (среди прочих) (George Harrison and Pete Townsead), понятие «мистического Востока» и йога перешли из разряда «эксцентричной странности для чудаков» в разряд модного повседневного хобби.[23]

Практика йоги получила возможность широкого распространения в Великобритании, поскольку образовательные классы для взрослых, субсидируемые властями, действовали как институционализированная инфраструктура. В 1965 году в Бирмингеме власти провели «официальное расследование», будучи обеспокоены «сотнями» студентов, посещающих занятия йогой в локальных образовательных программах.[24] Катализатором «взрыва» йоги в Бирмингеме в начале 60-х стал житель Солихалла [город в графстве Уэст-Мидлендс Великобритании, прим.пер.] по имени Уилфред Кларк (Wilfred Clark) (1898-1981 гг.) – редактор местной газеты, питавший долговременный интерес к буддизму и индийской духовности, и регулярно читавший лекции для Ассоциации работников образования (WEA) по таким темам, как искусство письма, история и «восточная философия». Именно растущий интерес к последнему вопросу сподвиг WEA поручить Уилфреду Кларку прочитать лекцию о «йоге» ее членам в Ковентри. Отзывы вдохновили Кларка предложить в дальнейшем введение йоги в учебную программу в Бирмингеме.[25] Предложение об этом, представленное в местные образовательные власти в начале 1962 года, положило начало его контактам с Маргарет Уорд (Margaret Ward). Вместе Уилфред Кларк и Маргарет Уорд в 1963 году организовали Клуб йоги Бирмингема, расширив его в Ассоциацию йоги средних земель (Midlands Yoga Association) в 1964 году, и национальную ассоциацию «Колесо британской йоги» (Тhe Wheel of British Yoga) в 1965 году.[26]

Систематически, по всей Великобритании, Уилфред Кларк создавал сеть людей, интересующихся йогой. Используя свой опыт работы редактором местной газеты, он посылал письма в местные газеты по всей стране с просьбой о том, чтобы любые лица, заинтересованные в йоге, были направлены к нему. Он хранил письма, как правило, отвечая лично. Когда удавалось собрать несколько имен и адресов в непосредственной близости друг от друга, он выбирал одного корреспондента и предлагал организовать групповые встречи. Эти маленькие ячейки прорастали по всей Великобритании, и Уилфред поддерживал связь с ними через ежемесячный, напечатанный под копирку бюллетень, в котором вдохновлял больше читать о йоге. Некоторые группы встречались в церкви или в школьных залах, некоторые стали проводить вечерние занятия, в то время как другие встречались в частном порядке. Уилфред Кларк вел также регулярную переписку, отвечая на вопросы изучающих йогу, которым он давал советы на основе личного опыта. С ростом его вовлеченности в йогу, он стал проводить большую часть своего времени в трейлере в углу своего сада в Солихалле.[27] Вскоре Кларк уже проводил много времени, путешествуя и консультируя группы йоги по всей стране, предлагая также сессии «пранического исцеления».[28] Занятия «Колеса британской йоги» были особенно успешны в Бирмингеме и Бристоле, и в связи с этой инициативой группы людей по всей Британии начали практиковать йогу. Классы в Бирмингеме не были первыми вечерними занятиями в системе образования для взрослых, однако же они отмечают начало подъема популярности йоги. [29]

Несколько позже йога вошла в зону внимания локальных образовательных властей Лондона (Inner London Local Educational Authority (ILEA)); впервые же упоминание о ней промелькнуло в общегородском путеводителе по курсам из телевизионного цикла передач Хиттлемана.[30] Структура этих классов, однако же, была организована отдельно от телевизионных шоу, и в форме, которая стала весьма значимой по всей Великобритании. В 1969 году главный инспектор по физическому воспитанию ILEA, Питер Макинтош (Peter McIntosh) (1915-2000 гг.) имел случайный разговор о йоге с сестрой Иегуди Менухина (Yehudi Menuhin), всемирно известного скрипача-виртуоза.[31] Иегуди Менухин (1916-1999 гг.) в течение более чем десяти лет учился йоге у индийца по имени Б.К.С. Айенгар (родился в 1918) [данная статья написана автором в 2006 году. Б.К.С. Айенгар умер 20 августа 2014 года в частном госпитале в Пуне (прим.пер.)], финансируя его поездки вместе с семьей в Европу по крайней мере, в течение месяца каждый год;[32] ежегодные визиты Айенгара в Лондон в начале 1960-х годов сопровождались публичными демонстрациями и открытыми уроками[33], организованными Азиатским музыкальным обществом (Asian Music Circle).[34] К 1970 году инструкторам йоги, утвержденным Б.К.С. Айенгаром, было позволено преподавать в ILEA PE, с условием, что такое преподавание будет включать «только позы»; никакие явные ссылки на индуизм или философию не были позволены. Первая (местная) утвержденная властями программа подготовки инструкторов йоги в Великобритании состояла из еженедельных занятий, которые проводил давний ученик Айенгара – Сильва Мехта (Silva Mehta) (1926-1994 гг.); Б.К.С. Айенгар же давал личное одобрение на то, готов ли потенциальный инструктор учить других или нет, во время своих ежегодных визитов. Таким образом, в Лондоне йоге было предоставлено место исключительно в рамках департамента физической культуры, в то время как другие местные образовательные власти нередко помещали занятия йогой под эгиду департамента философии или религии.

Подход, сделавший йогу в Британии популярной, был в значительной степени связан с видением Питера Макинтоша – чрезвычайно влиятельной фигуры в формировании понимания физической активности в Великобритании XX столетия. Помимо того, что Макинтош считается «отцом-основателем» изучения истории спорта в Британии, он принимал активное участие в разработке политики физической культуры и спорта. В качестве заместителя директора по физическому образованию в университете Бирмингема с 1946 по 1959 год Макинтош формировал первые образовательные курсы для взрослых в Великобритании; он курировал все физическое образование в Лондоне между 1966 и 1974 годами[35]; и регулярно представлял свое мнение по вопросам, касающимся физического воспитания и здоровья нации, на парламентских слушаниях. В своих публикациях Макинтош утверждает, что значимость физического воспитания высоко оценивалась в течение всей европейской истории, поскольку оно дает куда больше плодов, чем чисто физические.[36] Однако же, Макинтош также был ярым сторонником физической активности самой по себе.[37] Маловероятно, что, ограничивая Айенгара и требуя, чтобы он учил исключительно «физическим позам», Макинтош верил, что тот предлагал своим ученикам в Лондоне «только физическое» образование.[38] Его работы проясняют эмоциональную, моральную и психологическую пользу физической культуры; позиция Макинтоша состояла в том, что физическая культура является важным аспектом того, что позволяет быть в полной мере человеком.

Выбор Б.К.С. Айенгара имел большое значение для стандартизации обучению йоге в ILEA, поскольку тот уже был сосредоточен на совершенствовании физических йогических поз, известных как асаны. К тому времени Айенгар уже значимым образом влиял на понимание йоги в Великобритании после публикации издательством Alan & Unwin его «Света Йоги» (Light on Yoga) (1966 г.). Часто упоминаемая как «Библия» асан, эта книга стала революционным и систематическим изданием, содержащим описание позиций, 602 четкие и точные фотографии, а также, во вступительной главе – краткое резюме философии йоги. Эта энциклопедия йогических асан демонстрировала такое внимание к физическим деталям, которое сложно найти в других книгах по йоге; по словам Элизабет де Мишелис, «Свет Йоги» быстро стала «общепризнанной точкой отсчета в том смысле, что ни одна из современных школ и ни один практик йоги не может позволить себе игнорировать ее существование».[39]

Большая часть наставлений Айенгара была сосредоточена на том, как работают основные позиции. Как замечал один из учеников, занимавшихся в 1974 году в классе Айенгара в Лондоне, его преподавание полностью состояло из инструкций, касающихся анатомических и физических деталей. Например, отмечает он, для позиции Вирабхадрасана (Virabhadrasana I – Воин I) указания звучали как: «Обопритесь на почки. Внутренняя поверхность рук – выпрямлена. Поднимите руки, вытяните их, начиная от копчика». [искаж.англ. – прим.пер.][40] Однако же, «жесткий подход» Айенгара не обходился без «философского и сотериологического наполнения». В заметках другого ученика мы находим цитату Айенгара: «Конец дисциплины является началом свободы; только дисциплинированный человек является свободным. Так называемая «свобода» – лишь лицензия действовать и делать, как нам нравится; задача йоги – тренировка и дисциплинирование забот и тревог мужчин и женщин».[41] Через дисциплину тела Айенгар надеялся дисциплинировать сознание своих учеников.

Та степень концентрации и точности, которую он требовал от практики асан своих учеников, иногда воспринималась как авторитаризм и гневливость. В 1972 году Айенгар провел крупную демонстрацию в «Доме друзей» (Friend’s House) на Юстон-роуд, и часть присутствовавших, практиковавших под эгидой «Колеса британской йоги», в гневе покинули демонстрацию, возмутившись «насилием» айенгаровского подхода к йоге.[42] Именно этот акцент на дисциплине часто воспринимался как несовпадающий с идеей «Колеса британской йоги», которая звучала как «Мягкая йога с улыбкой».[43] Асаны, разумеется, были частью их практики, однако вводные занятия всегда делали акцент на (в равной мере) «позах, дыхании, расслаблении, концентрации и философских обсуждениях».[44] В ответ на критические замечания, Айенгар же описывал свой стиль преподавания как прагматически целесообразный: «Можно обучить лучшей жизни и без религиозных слов. Медитация бывает двух видов, активная и пассивная. Я даю активную часть медитации через полное погружение учеников в асаны».[45] Айенгар нашел свою дорогу в систему образования для взрослых через контакты с британской элитой; «Колесо британской йоги» Уилфреда Кларка – через рабочий класс. И оба для процветания йоги использовали структуру дополнительных образовательных заведений для взрослых.

Деятельность в отношении образования взрослых началась в конце XIX столетия и оформилась путем создания Ассоциации работников образования (WEA) в 1903 году.[46] Эта ассоциация была создана на базе поздневикторианского идеала предоставления как профессионального, так и «либерального» образования тем, кто не смог получить такого образования в юности.[47] WEA была создана для обучения и расширения потенциала рабочего класса, чтобы подготовить возможность позитивных изменений как для каждого отдельного человека, так и для социального класса в целом. Революция всеобщего образования, тем не менее, произошла с принятием Закона Батлера об образовании (Bulter Education Act) 1944 года, стремившегося уравнять возможности путем обеспечения права каждого ребенка на получение очного образования в возрасте до 15 лет. Новая система образования была разработана так, чтобы поощрять достижения «одинаково для всех». Критики все же обвиняют ее в недостатке внимания к структурным элементам, которые дали детям из среднего и высшего класса больше возможностей за пределами школьных занятий. В целом историки признают, что перестройка системы образования в 1944 году больше сделала для разделении уровня образования по разным социальным классам, нежели облегчила доступ к нему.[48] Тот же закон установил обязательное для местных образовательных властей требование по обеспечению образования для взрослых, что, впрочем, так же продолжило усиливать, а не стирать классовые отличия.[49]

К 1960-м годам демография учебных заведений для взрослых изменилась. Система включала в себя целый спектр образовательных заведений, покрывавших два с четвертью миллиона человек в возрасте от школьных выпускников до пенсионеров. Курсы по машинописи и обслуживанию автомобилей проходили там же, где и курсы современных языков, изучения литературы и физической подготовки. Занятия для взрослых имели двойную идеологическую задачу – обеспечение дальнейшего профессионального обучения в области практических навыков, а также, что важно, либеральное саморазвитие. Как отмечал один из руководителей Департамента образования Манчестера: «Это замечательная возможность для жителей Опеншоу продолжить свое образование. Оно может служить разным целям – рабочие смогут пройти курсы переквалификации, иммигранты – преодолеть языковые трудности, а люди с ограниченными возможностями – сдать те экзамены, о которых они даже и не думали…».[50] Доклад Ассоциации работников образования (WEA) 1960 года описывает культуру и делает обширный обзор этих студентов-взрослых, приходя к выводу, что «около 57% процентов от общего числа приходят в классы с профессиональной мотивацией, которая иногда бывает обязательным условием их занятости», и «около 43% – посещают занятия, не имеющие профессиональной направленности». Сравнение данных этого доклада с национальной статистикой показывает, что пропорция представителей от разных социальных классов среди учеников отражала ситуацию со стратификацией в обществе в целом.[51]

В докладе отмечается, что именно средний класс посещает «либеральные» курсы, рабочий же класс диспропорционально более заинтересован в профессионально-технических курсах, возможно, как результат требований к занятости. Авторы отмечают, что: «Доступ к образованию для взрослых легче для образованных. Это может быть в значительной степени вопросом социальной уверенности, однако же это определенно связано с видом образования, полученным в школе».[52] Те, в чьем прошлом обучение и образование имели значение и важность, и кто уже получил как минимум среднее образование, были более заинтересованы в доступе к не имеющим отношения к чисто профессиональным навыкам ресурсам образования для взрослых. Анализ WEA делает вывод о том, что рабочий класс в основном приобретает основы культурной грамотности в системе обязательного образования, и видит меньшую потребность дальнейшего либерального образования. Те же, кто вырос в среде с акцентом на важность образования, т.е. растущий средний класс, имел гораздо больше шансов снова встретиться с обучением в течение своей жизни, и посещать вечерние курсы для личного удовольствия.

В докладе WEA также отмечается гораздо более богатый культурный уровень и меньший радикализм тех, кто посещал вечерние классы для взрослых в 1960-х по сравнению со студентами системы образования для взрослых до Второй мировой войны. Авторы считают, что Англия все больше становится тем, что американский социолог Джон Кеннет Гэлбрейт (John Kenneth Galbraith) описывает как благополучное общество (Affluent Society) (1958 г.). Доклад указывает, что, хотя имеются «зоны бедствий и бесчисленное количество слабых мест в социальной системе … мы живем в обществе, где многим все труднее сосредоточиться на социальных целях, и где внутренние социальные злоупотребления, безусловно, менее очевидны, чем они были в прошлом». Хотя комментарии к докладу отмечают, что это делает образование для взрослых более, а не менее важным; они также замечают, что увеличение достатка, тем не менее, привело к меньшей доступности, чем раньше, свободного времени, необходимого для учебных занятий. Авторы указывали, что «дома с садами и более широкое распространение автомобилей означают новые обязанности, а движение «сделай сам» становится одной из наиболее важных тенденций в области использования свободного времени – все это ограничивает количество времени, доступного для всех видов не-бытовой деятельности».[53] Несмотря на то, что непрофессиональные курсы в системе образования для взрослых обучали миллион человек в 1960 году, WEA считала, что роль образования для взрослых в обществе меняется.

Частью такого изменения было то, что женщины стали численно важны в системе образования для взрослых. В течение 1950-х годов наблюдается бурный рост количества женских институтов и гильдий горожанок, а также членства и участия женщин в работе властей, курировавших органы обучения. В то время как WEA «безоговорочно» приветствовала такое развитие событий, она также отметила, что «до сих пор приток женщин состоял в основном из тех, кто имеет сравнительно благоприятный социальный и образовательный уровень. Мы все еще видим недостаток женщин с низкими доходами, и тех, кто оставил школу в возрасте 14 или 15 лет; … трудности с трудоустройством женщин очевидны; растет процент замужних женщин, идущих на работу; отмечается низкий возраст вступления в брак и рождения детей, а также, возможно, сохраняющееся традиционное чувство недоверия к своим силам…»[54]. В то время как в 1960 году, 49% женщин, посещающих образовательные классы для взрослых, не работали вне дома, в докладе WEA также отмечается, что все большее число женщин начинают работать для личной самореализации, столь же значимой, как и экономическая необходимость. Женщинам среднего класса в целом не нужно было работать вне дома по экономическим причинам в течение 1950-х годов, но они изначально стремились расширить идентичность своих связей с миром вне дома и личную автономию, что повлекло за собой желание иметь собственный заработок. Цели свободы и независимости были для них в большей степени целями психологическими и идеологическими, а не следовали из экономической необходимости.[55] В более экономически невыгодном положении были женщины из рабочего класса и матери-одиночки, которым нужно было финансово поддерживать семью, и у которых просто не было свободного времени, чтобы позволить себе йогу или другие, не связанные с профессией занятия.

Именно стремление женщин быть свободными и независимыми, как умственно, так и финансово, сделали образовательные учреждения для взрослых таким привлекательным местом. Поскольку занятия финансировались государством, женщины, посещавшие такие курсы, рассматривались как участвующие в социально приемлемой деятельности. Для мужчины среднего класса жена, посещавшая традиционные женские курсы по цветоводству или кулинарии, придавала ему больше респектабельности, нежели жена, занятая вне дома. В конце 50-х и начале 60х годов от женщины среднего класса не ожидалось, что она будет зарабатывать, при этом она получила возможности для образования больше, чем когда-либо прежде, и у нее было достаточно свободного времени. В условиях достатка начала 1960-х, вечерние дополнительные учебные занятия стали безопасным и интересным местом для того, чтобы изучить что-то новое, и завести новых друзей с похожими интересами.

Посещение занятий по физической культуре для здоровья и красоты также имели устоявшиеся традиции в довоенной культуре женщин среднего класса.[56] Хотя имеются заметные исключения, в целом физическая культура в Великобритании (в частности, в Англии) была крайне гендерной. До Второй мировой войны женщины среднего класса обучались в школе гимнастике, упражнениям на шведской стенке и танцу; мужчины среднего класса – играли в командных видах спорта, таких как регби и крикет.[57] Мужчины, заинтересованные в развитии физической культуры, присоединялись к традиции упражнений Джорджа Сэндоу (George Sandow); а женщины – к Лиге здоровья и красоты Мэри Бэгот Стэк (Mary Bagot Stack’s Women’s League of Health and Beauty).[58] Система Бэгот Стэк, кстати, имела много параллелей с йогой как вид групповой физической активности, которая стала популярной после войны. В своей автобиографии Мэри отмечает, что некоторые из ее упражнений основаны на йогических позах, которым она научилась, живя в Индии.[59] А ее групповые упражнения, которые часто делались под классическую музыку, разработанные с тем, чтобы поддержать красоту и здоровье изнутри, в своих описаниях имеют много общего с тем языком, который использовался для продвижения йоги в 1970-е годы.

Возрождение феминизма в 1960-е годы было в значительной степени инициировано женщинами из среднего класса, стремящимися к решению проблем своего класса. Женщины давно стали частью британского пролетариата, рабочей силы – и до, и после, и во время мировых войн. Однако же, по большей части, «работающие» женщины делали это не по собственному выбору. Им приходилось работать, чтобы обеспечить пищу и кров для себя и, зачастую, своих близких. В предыдущих поколениях незамужние женщины и представительницы рабочего класса трудились по необходимости; женщины же из среднего класса, как правило, занимались оплачиваемой работой только в отсутствие мужчин на войне. Признаком 1960-х же стало то, что женщины, которые не страшились потерять довольствие, покрывающее основные потребности, стали искать реализации вне дома и идеологического «равенства» со статусом мужчин в обществе. Как указывает Эрик Хобсбаум (Eric Hobsbawm), «потребность вырваться из дома на рынок труда имела сильный идеологический заряд для обеспеченных, замужних женщин – образованных представительниц среднего класса, для которых мотивация редко была чисто экономической».[60] Обосновывая это заявление, он утверждает, что, по крайней мере, на начальном этапе занятость женщин из среднего класса имела очень незначительное реальное влияние на семейный доход.[61] Мотивация для получения дополнительного дохода была непосредственно связана с экономической независимостью, который он давал женщине; она больше не имела морального обязательства испрашивать мужа, что делать со своими собственными деньгами. Усиление экономической независимости укрепило идеологические цели личной свободы и автономии. Хобсбаум считает, что несмотря на то, что двойной семейный доход вскоре стал экономической необходимостью, поскольку родители стали оказывать финансовую поддержку детям, эмансипирующий элемент никуда не делся. Женщина, равно как и к традиционной роли жены и матери, привязалась к независимой идентичности вне дома.[62]

Ина Звайнигер-Баргеловска (Ina Zweiniger-Bargielowska) указывает, что до Второй мировой войны большинство семей среднего класса нанимало кого-то для помощи по дому. Негодование по поводу новой обязанности заниматься всей домашней работой и уходом за детьми было важной частью того, как стремления женщин среднего класса теперь конфликтовали с ограниченными социальными ролями.[63] Там, где раньше было свободное время, которое можно было посвятить культуре и либеральному домашнему образованию, осталась «только» работа по дому. Это стало толчком для второй волны феминизма. Женщины из других социальных классов, возможно, встретились с аналогичными трудностями в соотношении личной и семейной идентичности. Однако же, именно женщины среднего класса были наиболее красноречивы в освещении своих проблем, наслаждаясь относительной экономической свободой, дававшей возможности для рефлективного мышления и экспериментов в образе жизни. Кроме того, их настроения усиливались за счет увеличения числа публикаций (авторами многих из которых были женщины), освещавших эти проблемы.

Образованные женщины среднего класса, недовольные тем, что они оказались закрыты дома, нашли созвучные своим идеи во множестве публикаций. Многие значительные книги выражали недовольство и разочарование женскими попытками обрести независимую личность, в т.ч. «Собственная комната» Вирджинии Вульф (Virginia’s Wolf’s «A Room of One’s Own») (1929 г.), манифест второй волны феминизма – «Женщина-евнух» Германа Грира (Germane Greer’s «The Female Eunuch») (1970 г.), и «Домохозяйку» Энн Оукли (Ann Oakley’s «Housewife») (1974 г.).[64] Недовольства и желания второй волны феминизма нашли свое отражение и на страницах британских журналов по йоге: йога выступала лекарством от специфических женских проблем, таких как «синдром домохозяйки». К примеру, опрос, проведенный одной из инструкторов йоги в 1970-е годы, обнаружил, что многие из ее учениц, будучи домохозяйками, страдают от «однообразия и отсутствие признания, болей неопределенного происхождения и психосоматических симптомов», что было названо «синдромом домохозяйки». Инструктор пришла к выводу о том, что большинство ее учениц, страдающих от «синдрома домохозяйки», обнаружили, что их жизнь улучшилась благодаря практике йоги. Она заявил, в частности, что с помощью йоги, девяносто процентов «страдавших» восстановили «утраченную жизнеспособность» и что йога позволила женщинам «справляться со своими проблемами без лишнего драматизма».[65]

Многие женщины говорили о том, что они посещают занятия йогой просто чтобы заниматься чем-то, что делает их более счастливыми и дает возможность социальных контактов с другими женщинами. К примеру, Жанна Маслен (Jeanne Maslen), ставшая влиятельной фигурой в распространении йоги Айенгара в Манчестере, вначале посещала занятия по фитнесу в местном колледже для взрослых, поскольку «как домохозяйка с двумя маленькими детьми, я хотела сделать что-то еще с тем временем, которое у меня есть».[66] Поскольку обычно матери в положении миссис Маслан были ограничены в возможности посещать курсы тем, что нужно было найти кого-то, кто смотрел бы за детьми, по крайней мере один из манчестерских колледжей для взрослых обзавелся детской комнатой, где можно было оставить детей на время курсов. Курсы, рекламируемые для таких матерей, включали «йогу, экспериментальное искусство, швейное дело, моделирование, языки, кулинарию, вышивку, бальные танцы, уроки игры на фортепиано, виноделие, обществознание, флористику, и фитнес».[67] Доверенное лицо «Британского колеса» Ви Нил-Смит (Vi Neale-Smith) вспоминает, что впервые она пришла на занятие йогой по рекомендации одной из подруг из «группы молодых жен». [68] Многие женщины из среднего класса, испытывая стресс от своей новой жизни, находили физические упражнения и расслабление на занятиях йогой полезными для своего «благополучия».

Йога предоставляла эффективные методы для того,[69] чтобы ощутить свое собственное тело более свободным и самостоятельным. Многие из поз, обычно практикуемых на вечерних занятиях, были направлены на повышение гибкости и общее оздоровление, что давало хорошо ощутимый опыт свободы движений – одновременно глубокой и прозаичной, к примеру, возможность, наклонясь, поднять что-нибудь с пола без напряжения задней поверхности бедра и подколенных сухожилий. Отсутствие конкуренции на занятиях йогой также имело особую привлекательность. После практики йоги в течение относительно долгого времени, улучшение растяжки уже ощущалось без стресса и напряжения. Это чисто физическое изменение помогало обрести уверенность перед рутинной домашней работой и уходом за детьми. Элементы концентрации и релаксации оказались не менее важны для удовлетворения желания женщин среднего класса обрести свободу и независимость, поскольку релаксационные упражнения и методы обеспечивают больший психический контроль и дают простые, воспроизводимые дома методы управления мыслями и эмоциями. Каждый, кто ухаживал за ребенком, который плохо спит, поймет, что любая возможность для спокойной и непрерывной релаксации может быть чрезвычайно полезна в деле поддержания эмоциональной стабильности.

Ответ на вопрос, что делать с физическими страданиями и болью, как облегчить их или по крайней мере научиться лучше переносить, привел в йогу многих – и мужчин, и женщин. Инструктор йоги Эрнест Коутс (Earnest Coates) начал практиковать йогу частично из-за стресса на работе и полученной в результате язвы двенадцатиперстной кишки, которую он не хотел оперировать.[70] Б.K.С. Айенгар и его дочь Гита пришли к серьезной практике йоги, поскольку та оказалась доступным способом борьбы с болезнью и слабым здоровьем.[71] Упражнения йоги, однако же, также дают телесную свободу и независимость от других проблем со здоровьем, в частности, со здоровьем женским. Многие женщины с жалобами на перепады настроения, менструальные боли, сложности с пищеварением нашли йогу эффективным средством для их облегчения, если не устранения. К примеру, инструктор йоги Кэтлин Пеппер (Kathleen Pepper) пришла в йогу в середине 1960-х после того, как обнаружила в местной библиотеке в Лондоне книгу под названием «Йога и ваше здоровье». Она страдала от сильных болей и обмороков во время менструации, а средства медицинского вмешательства (например, противозачаточные таблетки), которые могли бы помочь, были ей недоступны или неизвестны.[72] Облегчение пришло, когда она стала следовать инструкциям из книги.[73]

В более общем плане, образованные женщины в конце 1960-х и 70-е становятся все более осведомленными в отношении проблем, относящихся к медицине. Первоначально в центре женского недовольства оказался опыт, получаемый во время родов. Автор того, что в 70-е стало «движением за естественные роды», так описывает рождение своего первого ребенка в начале 1960-х годов:

«Роды вызвали в восемь утра. Я была под наркозом, когда доктор проколол плодный пузырь; а когда я очнулась полчаса спустя, то чувствовала себя, как будто мое тело засунули в какие-то пыточные инструменты. Я попросила медсестру позвонить моему мужу и матери, но вместо этого она просто дала мне какие-то таблетки, и все что позволили мужу и матери – это побыть со мной около часа перед тем, как их отправили домой.

Мои роды продолжались четырнадцать часов – под действием медикаментов, сделавших меня слишком слабой для того, чтобы понимать, что вообще со мной происходит; слишком слабой, чтобы встать на защиту своих собственных прав. Я даже не вспоминала о том, что у меня есть какие-то права. Мне было все равно, как родится мой ребенок. Мне поставили капельницу, чтобы ускорить схватки, и оставили в покое почти на все роды. Я перевернула всю кровать в моменты самой сильной боли, и собрала все оставшиеся силы, пытаясь избавиться от кислородной маски на лице: но я даже не заметила, когда родился мой ребенок….. по причинам, которые мне не объяснили, мне не дали обнять моего ребенка еще несколько часов, пока его не вернули – вымытым и чистенько завернутым в первые атрибуты так называемой цивилизации. Я должна была разворачивать его как стерильную посылку, перед тем, как я смогла коснуться своего новорожденного малыша».[74]

Медициной такие роды считались обычными и успешными. Чувство изоляции, отсутствие осознания тела вследствие действия медикаментов, отсутствие возможности посоветоваться о различных возможностях вмешательства – лишь некоторые из недовольств, которые высказывали многие женщины после родов. Очень часто чувствуя, что им не дали никакого выбора в отношении характера или степени медицинского вмешательства, и их собственное участие в родах гораздо менее важно, чем участие медицинского персонала[75], образованные женщины начали больше говорить о собственном опыте, чувстве бесправия, необходимости получения дополнительной информации и своих телесных правах во время родов, что вдохновило на создание целого ряда женских организаций самопомощи.

Женские роды были многолетней заботой – как для врачей, так и для семей. С учетом быстро меняющихся медицинских технологий того времени, в 1956 году для облегчения доступа к информации о беременности, родах и воспитании детей была создана организация National Childbirth Trust. Активное движение по поддержке родов в Британии было в первую очередь попыткой обучить женщин, с тем чтобы они могли сделать свой осознанный выбор в отношении желаемого медицинского вмешательства во время родов – в 1961 году доверие к медицине было серьезно подорвано из-за рождения очень больных детей в результате приема назначенного во время беременности для облегчения утренней тошноты и рвоты талидомида[76], и женщины все чаще считали, что врачи не всегда знают, как лучше. Антропологические сравнения с другими культурами подчеркивали «неестественность» родов, лежа на спине со вспомогательными стременами в окружении мужчин.[77] Исходя из этого понимания, движение за естественные роды призывало женщин слушать собственное тело при родах и популяризировало изображения и описания альтернативных позиций, которые могут помочь ребенку и облегчить процесс родов. Многое из этого перекликалось с йогой – в той форме, как ее преподавали в то время.[78]

Для многих женщин йога и активное рождение были связаны с центром естественных родов в East-West Centre возле лондонской Old Street, который также одним из первых популяризировал макробиотики и шиацу.[79] В течение большей части десятилетия в этом центре по несколько часов еженедельно консультировали по вопросам, связанным с родами, и приглашали спикеров по соответствующим темам. Группа организовывала показы фильма Фредерика Лебуаера (Frédérick Leboyer) «Рождение без насилия» («Birth Without Violence») (1969 г.) и давала доступ к его книге с тем же названием (1975 г.) – работе,[80] имевшей важное эмоциональное значение для многих женщин среднего класса – фильмы и фотографии Лебуаера показывали то, что другие авторы описывали только на словах. И, хотя движение за естественные роды предпринимало усилия с тем, чтобы донести информацию для женщин из любого класса, по большому счету, и создано, и значимо оно было для образованных женщин среднего класса.

С повышением значимости личного опыта, йога стала для женщин естественным дополнением к осознанию принципов движения за естественное рождение. До 1980-х годов почти не существовало руководств, которые бы адаптировали йогические позиции для беременных и недавно родивших женщин. Женщины, как обычно, принимали участие в своих вечерних занятиях, практикуя так, как получалось, и используя улучшающуюся способность осознавать свое тело для изучения его возможностей[81]. Йога, так как ее практиковали в Великобритании, в целом была щадящим и благоразумным занятием, т.к. местные образовательные власти требовали обеспечения безопасных и непротиворечивых занятий для населения. Разрастаясь, йога-классы делали акцент на повышение уровня телесной осознанности посредством практики йогических поз и дыхательных упражнений, а не через драматические судороги или измененные состояния сознания. Практика йоги прозаически позволяла лучше осознавать собственный телесный опыт и давала способы, позволявшие справляться со стрессом, эмоциональной и физической болью.[82] Это было важно для женщин – беременных и нет, так же, как и для мужчин.

Одна из немногих книг, явно упоминающих йогу и беременность, и вышедших в 70-х – это «Йога и роды» члена «Британского колеса» Тони Криспа (Tony Crisp) (1975, 1976 и 1977 гг.)[83], делающая акцент на то, чтобы женщина получила «тело, разум и душу, готовые к рождению ребенка». Ее большую часть занимают вопросы диеты и влияния эмоционального и психологического благополучия матери на еще не рожденного ребенка, а не какие-либо асаны, пранаямы или что-то еще из санскритского текста. На самом деле, идея йоги для беременных была больше связана с идеей пребывания в теле, предлагая такой подход: «Делайте любые движения или позиции, которые подходят вам. Позвольте вашим эмоциям течь и превращаться в позы и движения. Откройтесь свету, твердо стоя на земле – и пусть свет проникает в самое ваше существо». Такие инструкции сопровождались подсказками и фотографиями «будьте как львица, будьте как змея, будьте как ребенок, будьте как черепаха…». Больше, чем когда бы то ни было, йога для беременных в этот период, казалось, заботилась об осознании тела и диете. Идея же о том, что поведение женщины во время беременности может оказать глубокое воздействие на еще нерожденного ребенка, становилась все более важной по мере возрастающего внимания к важности матери для психологического развития детей[84].

Предоставляя разные виды свобод и личную независимость, преподавание йоги также было привлекательным занятием для женщин. Хотя занятия йогой были открыты для всех, женщины, как правило, составляли 70-90 процентов от общего числа студентов в большинстве классов.[85] В качестве карьеры преподавание йоги означало гибкое рабочее время, не заполняющее весь день, что особенно подходило тем, кто был заинтересован в дополнительном заработке, но не претендовал на полную зарплату. В течение большей части XX века, средний возраст был трудным временем для женщины в «получении и сохранении хорошо оплачиваемой работы» из-за двойной дискриминации – по полу и по возрасту – на многих позициях.[86] Преподавание было традиционно женской профессией и ставки за преподавание занятий по йоге в LEA были довольно привлекательными по сравнению с другими возможностями частичной занятости, доступными для женщин в это время. Ви Нил-Смит (Vi Neale-Smith) вспоминает, что, когда она начала преподавать йогу в 1974 году, местные власти платили ей 6 фунтов в час за преподавание йоги, по сравнению с 3 фунтами, которые она получала, работая медицинским секретарем.[87] Больше денег за меньшее количество рабочих часов было привлекательным вариантом для женщин, выполнявшим обязанности по дому и уходу за детьми. Инструкторы йоги могли подбирать подходящие им классы – особенно когда доход семьи не зависел от работы. Этот гибкий и независимый подход к занятости более соответствовал стремлению женщин среднего класса к свободе и независимости, чем многие другие доступные варианты. В то время как общее количество британских инструкторов йоги в 70-е годы, вероятно, было меньше тысячи,[88] большинство из этих учителей были замужними женщинами. К примеру, список айенгаровских инструкторов в районе Манчестера в 1972 году включает в себя 17 имен, из которых один – «мистер», одна – «мисс», и семнадцать – «миссис»[89].

На самом деле, заработать себе на жизнь, преподавая йогу, было сложно – и для мужчин, и для женщин. Частично это было связано с характером структуры вечерних классов, где люди ожидали, что они будут платить сниженную ставку и будут приходить только в свободное время. Несмотря на то, что такой подход помогал популяризировать занятия, он ограничивал число инструкторов йоги теми, кто мог себе позволить преподавать в качестве хобби, для получения дополнительного, не основного, заработка или по идеологическим причинам. В 60-е и 70-е годы преподавание йоги не было жизнеспособной альтернативой карьере; оно просто было финансово невыгодным. Инструктор йоги (мужчина) Шри Индрананда Натх (Sri Indrananda Nath) преподавал только в свободное время, пока не вышел на пенсию со своей основной работы в почтовом ведомстве.[90] Так же, к тому времени, когда инструктор йоги Эрнест Коутс (Earnest Coates) стал преподавать йогу в качестве основного вида деятельности, он заработал достаточно в бизнесе, чтобы погасить свою ипотеку и больше не беспокоиться о заработке.[91] С одним заметным исключением, которым был Б.К.С. Айенгар, многие из инструкторов йоги, сделавших это занятие основным в своей жизни, имели финансовую поддержку какого-то религиозного учреждения, например, ашрама в Индии.

Вполне вероятно, что йога была более гендерной в Манчестере и на севере, нежели в Лондоне и на юго-востоке страны. В эссе, посвященном различиям на юго-востоке Англии, Рафаэль Самуэль отмечает, что на севере, как считается, «люди преданы более патриархальным идеям».[92] Расположенный в районе Манчестера Визингтонский центр дальнейшего образования (Withington Further Education Centre) располагал курс йоги, предлагаемый в середине 70-х его «департаментом домашних наук», между «украшением тортов глазурью» (для студентов 1-го года обучения и позднее), цветочной композицией, и бальными танцами. Хотя описание курса заверяло будущих студентов, что «эти курсы в равной степени подходят для мужчин и женщин всех возрастов», крайне сомнительно, что многие из мужчин удосужились бы хотя бы взглянуть на эту страницу.[93] В том же году Лондонский центр Мэри Уорд (Mary Ward Centre) предлагал свои занятия йогой под более гендерно нейтральной эгидой департамента «просвещения в области здоровья». Это могло быть влиянием преподававшего йогу в этом центре Алана Бэббингтона (Alan Babbington) – мужчины, стремившегося к «философской стороне йоги» одновременно с преподаванием физической постуральной йоги.[94]

Однако более доступным в 60-е и 70-е годы было общее представление о йоге как о помощнице женской красоты и здоровья. В течение 1970-х годов элемент женской красоты в йоге, вначале неявный, стал очевидно явным – в выборе Ричардом Хиттлеманом (Richard Hittleman) гламурных, стильных моделей и их фотографий на обложке глянцевого «Yoga & Health». Тюнингованные модели, субтильные или пышные, всегда выглядели привлекательно в соответствующих трико и лосинах; и часто были одеты в сексуальные ажурные чулки и обтягивающие купальники. Образы женщин, используемых для рекламы йоги, имеют тенденцию меняться с изменением идеального образа тела, проецируемого обществом; и такой образ стал заметно тоньше по сравнению со средним размером женского тела 60-х[95] (возможно, женский образ йоги на обложках журналов происходит от давней проверенной традиции продаж при помощи красивых женщин, привлекающей как женщин, так и мужчин). Группы, называющие себя «йогическими», но больше концентрирующиеся на эзотерических и медитативных аспектах, как правило, имеют несколько более сбалансированное распределение полов; но йога в популярной культуре стала тесно связанной с женским здоровьем и красотой, и в особенности, с упором на юность.

Ранняя книга на эту тему Нэнси Фелан и Майкла Волин (Nancy Phelan and Michael Volin) «Йога для женщин» («Yoga For Women») (1963 г.) объявляла, что «посредством практики йоги женщины могут стать более привлекательными не только за счет улучшения здоровья, но и за счет развития более позитивного интереса к жизни и к их собственным физическим и психическим проблемам. Большинству инструкторов йоги известны случаи, когда женщины изумляли всех окружающих, включая себя, превращением из усталой и измученной домохозяйки в юную, полную жизни нимфу, обменяв напряжение и жесткость на мягкость, податливость, стройность, спокойствие и уравновешенность».[96] Свами Сарасвати, у которого в 1970-е была успешная телевизионная программа по йоге в Австралии, писал о том, что «немного несложных упражнений, дыхательных техник и релаксации каждый день не только раскроют вашу внутреннюю красоту, но и дадут вам сильное тело и здравый разум … Вы станете более энергичной, активной и будете выглядеть моложе (поверите ли, что мне – сорок?)». Любопытно, что и Фелан и Волин, и Свами Сарасвати жили в Австралии, но их книги широко распространились в Великобритании. После цикла телевизионных программ с Ричардом Хиттлманом (Richard Hittleman) британская актриса Лин Маршалл (Lyn Marshall) продолжила издавать ряд книг, основанных на своей практике йоги; эти книги рекламировались, базируясь на репутации Маршалл как красавицы, много знающей о том, как сохранить внешний вид и хорошее здоровье, а вовсе не на ее глубоком знании индийской эзотерической религиозности.[97]

Женское здоровье и красота в этих книгах о йоге очень похожи на то, как представлялись более «распространенные» идеи в популярной культуре Мэри Квант (Mary Quant) [британская икона моды 40-х – прим.пер.] и других. К примеру, «The Vogue Body and Beauty Book» (1978 г.) поясняла, что «красота сегодня – это не идеальное лицо или определенный образ… это – состояние, когда ты светишься жизнью и здоровьем; это – осознанность и активность; это – наука и технологии, и, конечно же, это – чудесный внешний вид, идеальная кожа, и превосходное тело». Следуя старой поговорке о том, что «красота не от моды, а от природы», современной женщине понадобились также идеальная кожа и превосходное тело, являющиеся выражением ее внутренней красоты. Книга «The Vogue Body and Beauty Book» давала разумные советы по питанию, сексуальному здоровью, и упражнения, в том числе, но не исключительно, йоги. Некоторые главы сопровождались иллюстрациями йогических позиций, сделанными известным модным фотографом Ричардом Аведоном (Richard Avedon); как показывали эти фотографии, йога – это не только о здоровье, но и о том, как стать сексуальной и сделать тело более привлекательным. Женщины среднего возраста, составлявшие основную часть практикующих йогу, также имели дело с социальной дискриминацией их возраста по отношению к культурным стандартам юности, важными для женской красоты;[98] и хотя большинству было сложно понять идеи йоги, распространяемые в средствах массовой информации, расслабление и «мягкие» техники вечерних образовательных классов давали возможность двигаться в направлении стандарта красоты в эмоционально благоприятной и не слишком конкурентной атмосфере.

Физическая практика давала ощущение свободы и независимости, подобно тому, как велосипед освободил предыдущее поколение женщин.[99] Многие из причин, которые усилили вторую волну феминистского движения конца 1960-х и 70-х годов – экономический достаток, все большее значение личного опыта, а также повышение уровня образования – также способствовали росту популярности йоги. Йога оказалась в состоянии поддержать желание образованной женщины быть свободной и независимой, одновременно поддерживая ее традиционные обязательства быть красивой, близкой (для мужа и семьи) и отзывчивой по отношению к другим. Поддерживая идеал «красивого тела», йога одновременно привлекала внимание не только к физическому совершенствованию, но и к цели достижения психической стабильности и улучшению общего состояния здоровья. Потребляемая из журналов и книг, такая йога предлагала скорее прагматичные и непосредственные выгоды, нежели просветление. Однако, по сравнению с макияжем и улучшением талии, йога имела и более духовные и психологические аспекты – социальные связи с другими женщинами; бОльшая телесная свобода и способность справляться с хронической болью в результате занятий; преподавание йоги, ассоциируемое с женщинами, было более привлекательным занятием, чем другая «женская работа» и приработки от почасового ухода за детьми. То, как женщины практиковали йогу в этот период поддерживало их «традиционные» обязанности, одновременно поощряя, социально приемлемым образом, стремление к свободе и независимости.

Все чаще, появляясь на телевидении и в глянцевых журналах, йога представлялась как дополнительное средство для женской красоты и здоровья – предлагая решение более насущных проблем и получение более прагматических и традиционных преимуществ, нежели смутный признак «самадхи» традиционного пути йоги.

16 октября 2006 года